Земля  - Михаил Елизаров

Чоповцев было трое, мужик постарше и два парня. Скрестив на мне лучи, они приближались.

– Чё ты мне тут бабушку лохматишь?! – озлоблено спросил старший. – Какой, нахуй, области!

– Я ж говорю – Амурской! – самым дерзким тоном ответил я. – Вы здесь чё потеряли, олени?! Пиздуйте к себе на объект! Здесь, между прочим, больница и охраняемая территория!

– Я узнал его! – всколыхнулся молодой. – Он на проходной был с теми труповозами!..

В этот момент в моём кармане зазвонил мобильник. Я скомандовал:

– А ну, тихо!.. Важный звонок сверху!

Чоповцы, слегка оторопевшие от моей наглости, послушно замолчали. Я поднёс мобильник к уху.

– Бухой, что ли? – спросил Никита раздражённо. – Что за дорога смерти?!

– Трезвый. Слушай внимательно. От вас по правой стороне метров четыреста. Есть отдельный вход. Гапон его нарочно забором закрыл. Я всё проверил и договорился. В экспертизе нас ждут! Давайте сюда, и побыстрее. Тут уже трое чертей из “Кордона” топчутся… – я приветливо подмигнул чоповцам.

– Увидели тебя? – расторопно уточнил Никита.

– Прямо передо мной стоят и тупят…

– Твою ж мать!.. – до него окончательно дошло, что я не шучу. – Держись, Володька! Пять минут!..

Я захлопнул мобильник, не торопясь, сунул в карман штанов. Весело посмотрел на чоповцев:

– Короче, мужики, такое дело. Я вообще вам всяческого добра желаю, но конкретно к этому участку вы отношения не имеете. Вас нанимали похоронную контору сторожить, а здесь котельная. И через пару минут сто человек будет. Сами подумайте, оно вам надо?

Я упивался своей лихостью. После волшебного “Бесишь. Скучаю” я был готов на любые подвиги.

Старший тряхнул головой, сокрушённо простонал, словно его до глубины души потрясло моё запредельное хамство:

– Вот же ты пёс!.. – затем покосился на ближнего парня. – Стёпа, яйки чё развесил?! Звони Иванычу! А с тобой, – он перевёл взгляд на меня, – без пиздюлей уже не обойтись! Если не хочешь, чтоб было очень больно, просто не рыпайся. Тогда всего разок ёбну! Стёпа, звони-на!..

Молодой неуверенно потянул с пояса клацнувшую зажимом рацию. Я посмотрел на его хлюпающий кончик носа. Опережая, выхватил припрятанную под бомбером дубинку и без замаха дал ему по руке, стараясь, однако, только выбить рацию. Стёпа издал вопль, а рация ускакала куда-то под куст.

Я отпрянул назад. Но уже мгновение спустя в меня как грузовик врезалась туша старшего чоповца. Твёрдая, точно слоновья ступня, ладонь с треском размазала мои очки, я потерял равновесие, упал навзничь, больно и рвотно треснувшись спиной о землю.

Ощущение было такое, будто меня с разбегу ошпарили доской. Смятый капюшон толстовки, к счастью, уберёг голову от ушиба. Чоповец по инерции рухнул сверху. Я почувствовал запах, которым дохнуло на меня из ворота чужого бушлата, – дух прокисшей овчины, – разглядел даже бородавку на ушной раковине.

Он был сильнее меня и тяжелее. Молотя руками, чоповец пыхтел и матерился:

– Сука, блять!.. Падла!.. Задавлю нахуй!..

Дубинку я, как ни странно, не выронил. Мы двинули друг друга практически одновременно – он кулаком, а я его резиновой рукоятью повыше уха. После горячего, хряпающего удара моя скула затрещала от боли. И вдобавок крепко приложило затылком о какую-то твёрдую кочку, но я не потерял ни злобы, ни контроля. А вот чоповец оглушённо крякнул и завалился.

Я быстро выкарабкался из-под него и, не выпуская дубинки, дважды стукнул, не понимая, почему его лицо так обильно залито кровью. Прежде чем до меня дошло, что хлещет-то из моего расквашенного носа, пинок берцем под рёбра сошвырнул меня с поверженного туловища.

Я перекатился и вскочил на ноги. Бил молодой. Мы синхронно обменялись ударами дубинок. Адски больно прилетело по ключице, так что сразу отнялось левое плечо, но моему противнику дубинка ударила аккурат по лбу. Чоповец, как жеребёнок, взбрыкнул ногами, охнул и в заторможенном нокдауне опустился на колени. Мне показалось, он даже потерял сознание, хоть и остался стоять, покачиваясь, как пьяный.

Раздалось змеиное шипение, но ещё раньше я прикрыл глаза локтем и отскочил в сторону. Насморочный Стёпа поливал меня спреем из баллончика, но расстояние было больше двух метров – струя рассеивалась не долетая. Он попытался дёрнуться вперёд и сам чуть не угодил в едкое облачко. Прежде чем чоповец догадался предпринять обходной манёвр, баллончик издал сопливый, всхлипывающий звук и закончился.

– А вот за перцовку пиздец тебе! – пригрозил я. В глаза мне ничего не попало, разве чуть на кожу, которую уже начало пощипывать.

Стёпа затравленно озирался, а я не вполне ещё понимал, как расправлюсь с ним, если у меня плохо шевелится левая рука и в голове тошный гул. По подбородку текла медленная кровь, заливала толстовку – хилая китайская змейка на бомбере не выдержала схватки и разъехалась.

Чоповец неуклюжим движением вытащил из подвеса дубинку, выставил перед собой, точно короткий меч. Со стороны мы, наверное, напоминали двух комичных гладиаторов.

– Чё ты, бля, мне сделаешь? А?! – он произвёл резкий выпад, дважды взмахнул дубинкой и отпрянул назад. – Я наших уже вызвал! Через минуту будут! Отмудохают тебя за пацанов, – он показал на мычащих старого и молодого. – А потом в мусарню сдадут! И калекой будешь, и срок получишь! Понял, гад?!

Я щурил плохо видящие глаза, чтобы не потерять фокус. Мы медленно, по кругу сближались. Я понял, что казалось мне странным, – Стёпа двигался, как моё отражение. До меня вдруг допёрло, что дубинку он сжимает левой рукой, а рацию-то тянул правой. Значит, я всё-таки отбил ему кисть…

– А ты ведь не левша, нет? – ядовито поинтересовался я. – У тебя реально последний шанс, Стёпа. Бери хер под мышку и дуй на проходную, пока я добрый…

Вместо ответа он неловко взмахнул дубинкой:

– Х-хы-ы!..

Я ударил справа налево, параллельно земле, метя по рёбрам. Чоповец криво, как ракеткой для бадминтона, постарался отбить, закрыться, но я вышиб дубинку из его пальцев, а моя рука взлетела наверх. Оттуда, превозмогая стрельнувшую боль в ключице, я рубанул вниз, с оттягом. Попал ему по шее. Он скульнул, присел на корточки, закрывая голову трясущимися ладонями. Я чуть подумал и пнул его, чтобы поставить в победе точку.

Слетевшие очки валялись на земле. Каким-то чудом стёкла в них уцелели, одна дужка была погнута. Я осторожно, чтоб не поломать, вернул её в правильное положение.

Зрение вернулось, но и без диоптрий я бы увидел, как вдали заметались лучи фонариков. Перекликались голоса – это спешили через посадку чоповцы, вызванная подмога.

Я решил не геройствовать понапрасну, рвануть к забору. Впрочем, рвануть в прямом смысле не получилось – заныло ушибленное тело. Прихрамывающей трусцой я одолел в темноте с десяток метров и буквально налетел на Никиту, Сёмина, Шелконогова в окружении десятка парней с катафалков.